В нашем судебном разбирательстве однажды прозвучал вопрос государственного обвинителя о мотивах моего поступка. Хочу рассказать о них подробнее. 24 февраля 2022 года, когда начались полномасштабные боевые действия, наше общество раскололось. Произошел огромный общественный раскол, который разделил семьи, разделил близких, разделил друзей, разделил отцов и детей, разделил влюбленные пары.
Население России разделилось на три группы. Образовалась группа людей, которые безоговорочно поддержали «специальную военную операцию». Я бы назвала их милитаристами — это люди, которым близок военный дух, близка так называемая романтика войны, которая мне, если честно, непонятна. Да, эти люди действительно одобрили «специальную военную операцию», либо они просто считают войну возможным способом решения тех или иных геополитических проблем.
Существует и другая группа населения, может быть, малочисленная, к которой принадлежу я, — пацифисты. Пацифисты были всегда, в любой стране, в любой момент времени, когда начиналась война, эти люди обнаруживались в обществе. Особенно это движение расцвело в XX веке, во времена войны во Вьетнаме. Многие культурные, общественные деятели были пацифистами, например Джон Леннон, который растянул в Нью-Йорке огромный билборд с антивоенным призывом. Вы думаете, его посадили? Нет, не посадили.
Также, конечно, существует большая группа людей, которые отнеслись к военным действиям нейтрально, — в силу того, что они живут в своем уютном мирке и им нет дела до каких-то больших проблем, которые происходят вокруг.
И, конечно, мне хотелось, чтобы группа населения, которая не поддерживает войну, стала больше, чтобы стало чуть меньше людей, которым все равно, которые абсолютно равнодушны к тому, что происходит за пределами их дома, — потому что я считаю, что война заканчивается не благодаря людям, которые воюют, а благодаря людям, которые не хотят воевать.
Если говорить о моей мотивации, то основу ее составляют мои гуманистические ценности. Это был огромный путь для меня — когда ты решаешь свои психологические проблемы, психологические травмы, проходишь психотерапию и перестаешь быть зацикленным на себе, на вопросах своего достатка, карьеры, статуса, материального положения, ты разворачиваешься к людям, и тебя больше интересует их жизни, их проблемы, их горести, их радости.
Это был не только огромный путь для меня, это был огромный путь для человечества: от тех времен, когда в Спарте сбрасывали больных и увечных со скалы, до времени, когда мы готовы отдать все — квартиры, машины, все деньги, собственную почку — ради того, чтобы смертельно больной близкий мог протянуть еще несколько месяцев. Когда врачи часами бьются над жизнью недоношенного крохотного младенца. Когда люди собирают миллионы, чтобы человек с глубокой ментальной или физической инвалидностью, прикованный к кровати, не умеющий разговаривать, мог вести достойную жизнь.
И я глубоко убеждена, что жизнь — это великое чудо. Вы только представьте себе: напротив вас стоит человек, и этот человек — свой уникальный бездонный мир, этот человек прошел огромное количество трудностей, этот человек, возможно, бывал не раз на пороге смерти… Ты смотришь ему в глаза и понимаешь, что сложились тысячи причин, тысячи обстоятельств, по которым он находится прямо здесь, перед тобой. Живой. У меня, если честно, мурашки бегут по коже, когда я думаю об этом.
Вы только представьте, что такое человеческая жизнь. Вот такая вот клеточка — и как тяжело эту жизнь зачать, эту жизнь выносить, эту жизнь родить, в эту жизнь вкладывать свое терпение, все свои силы, всю свою любовь, все свое материальное благосостояние, чтобы вот из такого вот крохотного, хрупкого, несмышленого, совершенно не адаптированного к жизни существа вырос, например, вот такой вот огромный усатый мужчина, который на три головы выше своей матери.
Вы представляете, как трудно, как долго это сделать — и как легко и быстро эту жизнь отнять? Просто нажать на курок: пиф-паф — и все. У меня в голове не укладывается, как такое может быть, как люди могут это делать.
Говорят, что у меня повышенный уровень эмпатии — это говорят психологи, им возможно, виднее, — но я считаю, что у меня абсолютно нормальный уровень эмпатии: тот уровень эмпатии, который должен быть у любого человека в XXI веке. Человечество сейчас стоит на пороге глобальных экологических проблем, нам всем на этом земном шарике нужно объединяться, нам нельзя воевать, нам нельзя делить территории, нам нельзя делить нефть, которая разрушает нашу планету, нам нельзя делить электростанции. Нам нечего делить.
Я не религиозный человек, но я глубоко солидарна с религиозными учениями — например, с буддизмом, который проповедует ненасилие. Я солидарна с христианством, чьей главной, основной, базовой заповедью является «не убий». Вы только вдумайтесь, насколько точная это формулировка! Там нет запятой. Не убий — запятая — но если ты, например, защищаешь какие-то спорные территории, то в принципе можешь. Не убий — запятая — но если тебе кажется, что по тебе хотят нанести удар, ты можешь нанести превентивный. Нет, она звучит очень коротко и ясно: не убий.
Я знаю, что есть люди, у которых есть другие ценности, которые мыслят иначе, чем я. Но я просто хотела, чтобы военные действия остановились, потому что это мои ценности: жизнь для меня священна, я просто хотела остановить войну — это и было моей мотивацией. Не из ненависти, не из вражды, а из сострадания. Я просто хотела остановить войну, и в этом нет ничего плохого, потому что я уверена, что каждый, абсолютно каждый человек в этом зале не хочет, чтобы была война. Да, даже вы, секретарь суда, да, даже вы, ваша честь. Да, даже вы, государственный обвинитель — несмотря на то, что вам близок военный дух и, может быть, близка романтика войны, вы тоже не хотите, чтобы люди погибали до срока, чтобы молодые солдаты лежали в полях, чтобы гибли мирные жители, вы тоже, как любой человек, хотите процветания, любви, семьи, достатка…
Я, как любой человек, просто хотела, чтобы все это закончилось.
3 ноября 2023 года